Какой-такой павлын-мавлын?
читать дальшеОтношения с людьми
В отношениях с людьми у паранойяльного преобладают деловитые просьбы,
требования, распоряжения, приказания, инструкции. Самое употребляемое слово
при этом -- "срочно". В записках оно подчеркивается тремя чертами, ставятся
три восклицательных знака, все это еще обводится рамкой. При этом
паранойяльный не считается с тем, можно ли действительно это выполнить
срочно. Паранойяльный почти всегда необоснованно, неоправданно требователен.
Воплощению своих замыслов он подчиняет не только всю свою, но и чужую жизнь.
Скажем так: сам раб своих идей, он делает рабами их других людей (извините
за непрошеную рифму).
В то же время сам он резко сопротивляется даже обоснованным
требованиям, если они идут вразрез с его интересами. Нередко он жестко, даже
грубо отказывает -- более грубо, чем эпи-лептоид. Любая требовательность и
любой отказ неприятны. Но жесткость, с которой это делает паранойяльный,
вызывает обычно возмущение. Паранойяльные, учтем это!
Средства влияния на человека у паранойяльного разнообразны.
Если не удается убедить и подействовать внушением, в дело пойдут
ультиматумы и шантаж. Излюбленным приемом паранойяльного является
манипуляция, то есть скрытое психологическое воздействие с материальной или
психологической выгодой для себя в ущерб партнеру.
Паранойяльные люди не только на работе и в большой политике, но и в
быту обычно окружены адептами: "апостолами" (эпилептоидами) и "кликушами"
(истероидами), как мы помним. С ними у паранойяльного до поры до времени
сохраняется совместимость. Вообще-то паранойяльные неуживчивы и с ними, но
истероиды и эпилептоиды все же им более подходят. Истероид склонен
восхищаться и греться в лучах славы другого человека (а паранойяльный
потенциально ею "обладает"). Эпилептоид же склонен принимать чужие мысли и
твердо верить в них и тоже не чуждается принять на себя заслуженную им
совместно с паранойяльным славу.
Но вот с другим паранойяльным паранойяльному человеку совсем плохо.
Друг с другом соперничают, конечно, люди любых психотипов, даже сензитивы с
психастеноидами. Но "топят" других больше истероиды и паранойяльные. Однако
если истероидка топит человека на уровне общения ("В Москве сейчас так не
одеваются, как ты"), то паранойяльный топит соперника на уровне отношений
или даже существования, к какому бы психотипу этот соперник ни относился. А
уж в одной берлоге один паранойяльный с другим паранойяльным никогда не
уживутся: один другого или выживет, или переживет (уничтожив). Паранойяльные
вожди всех революций, хоть Великой французской 1789 года, хоть нашей Великой
Октябрьской 1917 года (трагедия) или нашей "невеликой октябрьской" 1993 года
(фарс), дают многочисленные подтверждения этого тезиса.
Дружба
У паранойяльного человека много новых друзей, но мало старых. Он быстро
сходится с теми людьми, которые принимают его концепцию, его план действий,
но быстро расходится с ними, рвет отношения, как только человек обнаруживает
самостоятельность мышления, непокорность. И делает это нередко с шумом и
негодованием, при этом его самое частое оценочное слово -- "предатель". Люди
вокруг него быстро сменяются. Возле него калейдоскоп людей, из которого он
черпает новых друзей. Друзьями он считает только тех, кто на сегодня
приемлет его идеи и служит им, то есть только своих адептов.
Поэтому для паранойяльного не подходит пословица "старый друг лучше
новых двух". Ему подходит инверсия этой пословицы: новый друг лучше старых
двух. В новых друзей (они ведь новые потенциальные адепты его идей) он
вкладывается, может поддерживать их и материально, даже в ущерб старым
связям, даже в ущерб близким родственникам. Я знал одного паранойяльного
профессионального политика, который отказывал в помощи нуждающемуся сыну
(далекому от политики) и давал деньги людям, которые поддакивали ему и по
мелочам помогали в его политических начинаниях. Как подразумевает
паранойяльный, из старого друга все выжато или тот уже в его фарватере,
поэтому старый друг ему менее интересен, чем новый, а нового еще надо
превратить в сторонника.
Если старый друг оказывается еще и его новым оппонентом, то
паранойяльный человек относится к нему с ненавистью. И даже если старый друг
становится просто бывшим другом, паранойяльный человек теряет к нему
интерес, относится с пренебрежением. Один паранойяльный о другом
паранойяльном, не пожелавшем быть винтиком в его социальной машине и
отошедшем от него, высказался кратко и четко: "Отработано".
Другие люди для паранойяльных -- лишь средство для достижения цели:
винтики, глина, человеческий материал, массы. При этом признаваться в такой
негуманной позиции никто из паранойяльных не хочет. Наоборот, они часто
устраивают "человечные" шоу типа "Сталин с девочкой на руках".
Паранойяльный вообще делит всех людей на друзей и врагов: "Кто не с
нами -- тот против нас". Все друзья, впрочем, должны быть не просто друзьями
-- выпить там или хотя бы закусить вместе. Нет, они должны быть подвижниками
и сподвижниками. Он вождь и ищет соратников-сподвижников, для которых
главное в жизни -- это подвиг во имя его идеи. Он утверждает, что его идея
-- во имя народа, во имя вечности, во имя Бога. А враги его идеи -- это
враги народа, богоотступники.
Здесь и дальше следует делать некоторые поправки с учетом конкретных
обстоятельств. Паранойяльный человек -- это не буквально Сталин или
"сталиноид". Он может говорить не "враги народа", а, например: "Вы не
уважаете коллектив"; "Вам не дороги интересы дела, института".
Часто паранойяльный человек подвергает своих сторонников испытанию на
верность. Один руководитель клана заявил своим сподвижникам, что их жены --
это в первую очередь его жены. А Сталин отправил жену Молотова и жену
Калинина в ГУЛАГ и получил на это верноподданническое согласие этих своих
соратников.
Паранойяльный человек исключительно самолюбив. Он не выносит, когда
отрицательно оценивают его идей, вкусы, взгляды, реликвии и его личность в
целом. Он гораздо более самолюбив, чем истероид и эпилептоид. Конечно, все
мы самолюбивы, никому из нас не нравится критика, и в лучшем случае мы
терпим тактичную критику, понимая ее неизбежность, вероятную полезность и
то, что неприятие критики плохо смотрится со стороны. Но паранойяльный
абсолютно нетерпим к любым нормальным возражениям, замечаниям и малейшим
намекам на отрицательные оценки. Его легко задеть, особенно если это
касается развиваемой им идеи или его личностных черт.
Для паранойяльного большую роль играет его личное авторство. Не стоит
пренебрегать этим при общении с ним. Он свое авторство защищает, и отношения
испортятся, если вы будете цитировать его без ссылок. При этом лучше
пользоваться приемом "начало цитаты -- конец цитаты", поскольку бывает, что
цитировать начали со ссылкой, но затем перешли к другому абзацу, и уже
неясно, чей это текст: цитирующего автора или цитируемого автора.
Паранойяльный не простит и такой оплошности. Так что свято блюдем правило:
"начало цитаты -- конец цитаты".
Месть
Паранойяльные мстительны. Эпилептоиды тоже, но если эпилептоид не
подаст руку помощи, то и ножку специально не подставит. Если и подставит, то
тогда, когда представится случай, а намеренно интриговать и мстить не будет.
Паранойяльный будет это делать намеренно. Он составит план мщения, посмакует
его, организует его осуществление, потом посмотрит в глаза "негодяю" и
спросит: "А помнишь?.."
Справедливость, законы, отношение к власти
Как было уже сказано, эпилептоид наводит справедливость (в соответствии
с уже существующими законами), а паранойяльный стремится вводить
справедливость, то есть новые, более совершенные, с его точки зрения,
законы. Но по отношению к уже существующим законам паранойяльный не лоялен.
Он склонен преступить их.
Различного рода "робин гуды", существовавшие в разные времена у разных
народов, -- типичное паранойяльное явление.
Паранойяльный может считать правым делом и экспроприацию, в том числе в
свою пользу. Если кто-то владеет большими богатствами, это, с его точки
зрения, несправедливо. А справедливым он считает отобрать и взять, например,
себе, хотя чаще считает правильным разделить это между более бедными, как
Робин Гуд и примитивные коммунисты.
Так или иначе, паранойяльный часто не в ладах с властями, которые могут
и законы, введенные ими самими, нарушать опять же в свою пользу и в ущерб
обществу. Он не в ладах и с законами, которые не позволяют ему осуществлять
справедливость в соответствии с его пониманием.
Поэтому нередко паранойяльные оказываются за решеткой. Чтобы выжить в
"зоне", они проявляют непокорность и по отношению к уголовным "авторитетам",
как и "на воле" по отношению к законным властям.
Жертвенность и жертвоприношение
Паранойяльный человек может выдержать много испытаний, невзгод,
лишений, пытки, репрессии, даже принять смертную муку за свою идею.
Монах Джордано Бруно 12 лет шел к костру на одной из центральных
площадей в Риме, где ему спустя века поставили памятник. А ради чего ? Чтобы
не говорить того, что не считал истиной.
Вот Галилей, когда его прижали инквизиторы, отрекся от истины и только
"в кулуарах" произнес трагически знаменитую фразу: "А все-таки она
вертится!" А Бруно свою истину декларировал не в кулуарах, а в лицо
мракобесам.
Когда летит на пламя мотылек,
О смерти он своей не помышляет.
Когда олень, от жажды изнемог,
Спешит к ручью, он о стреле не знает.
Когда сквозь лес бредет единорог,
Петли аркана он не примечает.
Я ж в лес, в огонь, к ручью себя стремлю,
Хоть вижу стрелы, пламя и петлю.
Это стихотворение встретилось мне в трактате "О героическом энтузиазме"
Джордано Бруно. Он приписывает его поэту Тансилло, но, возможно, что это
псевдоним самого Бруно. Так или иначе, оно выражает ту идею жертвенности,
которая бывает свойственна паранойяльным людям. Прекрасные стихи, прекрасное
и трагическое содержание.
Но больше, чем идея жертвенности, паранойяльному свойственна идея
жертвоприношения.
Даже сыновьями жертвовали паранойяльные (Авраам, Петр I, Сталин), не
говоря уже о чужих по крови людях. Жертвоприношение и жертвенность часто
идут рядом. Если я жертвую собой, то имею якобы право принести в жертву и
других, потребовать от них жертвы. В жертву должно быть принесено иногда
даже право на смерть, на суицид. Христианская религия запрещает
самоубийство, оно карается адом. А в стихотворении поэта послевоенной и
шестидесятнической эпохи Бориса Слуцкого "Кельнская яма" есть строки:
А если кто больше терпеть не в силах,
Партком разрешает самоубийство слабым.
То есть в принципе не разрешает, но в порядке исключения может
разрешить. Вот так!
Увы, сами паранойяльные все-таки зачастую почему-то не хотят быть
жертвой. Они посылают на смерть ("Но человека человек послал к анчару
властным взглядом"), а сами погибать не хотят.
В фильме о Ломоносове сценариста Осетинского и режиссера Прошина есть
такой эпизод. Паранойяльный лидер-раскольник собирает всех в деревянной
церкви для самосожжения, а сам выбирается потайным ходом. Юный Ломоносов
упрекает его: "Детей и баб пожег, а сам не сгорел..."
Такая вот нравственная "диалектика" свойственна некоторым
паранойяльным.
Авторитарность
Авторитарность у него сквозит буквально во всем. Стремление к ней
приводит его и к политическим авторитарным, тоталитарным системам даже
независимо от сути основной идеи. Коммунисты и фашисты навязывали вроде бы
разные идеологии: интернационализм и национализм, -- но с одинаково
авторитарно-тоталитарным рвением. И тем, и другим свойственно
регламентировать не только смерть людей, но и различные стороны их жизни:
питание, секс, браки... Партком мог дать или не дать разрешение на развод.
Но ведь и церковь делала то же самое, что же мы, Демократы, забываем это за
обидами на так называемых коммунистов.
Космополит
Паранойяльный, в отличие от эпилептоида, скорее космополит, чем
патриот. Его идеи выходят за рамки отдельной страны или нации, он думает обо
всем человечестве... Это и всемирная революция, и конец света, и стремление
обратить в свою веру "инородцев". Но если в его концепцию входит патриотизм,
то он может быть и патриотом.
Миссия мессии
Для всей деятельности паранойяльного человека характерна специфическая
паранойяльная мотивация. Его не устраивает, что он просто придумал что-то
более разумное. Нет, он сеет "разумное, доброе, вечное". Фауст у Гете
говорит так:
Чтоб я постиг все действия, все тайны,
Всю мира внутреннюю связь,
Из уст моих чтоб истина лилась, --
Не слов пустых набор случайный!
Христос говорит двум своим будущим апостолам, которые были рыболовами:
"Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков".
Паранойяльный действует часто от имени высших сил -- от имени Бога ("С
нами Бог!"), с позиций всемирного хода истории (Маркс, Ленин, Сталин). Он
как бы посланник самого Бога. Он берет на себя миссию мессии.
Ценностное ориентации
Паранойяльные, как правило, не изменяют своим взглядам. Это личности
цельные. У них в основном непротиворечивая ценностная иерархия, по крайней
мере, на длительное время. Они редко пересматривают своя взгляды и в каждый
данный момент ведут себя последовательно. Это гипертим может впасть в раж
из-за несправедливости, с которой столкнулся сию секунду, а через минуту,
поглаживая живот, может выпивать с тем, кто совершил несправедливость.
Но у паранойяльных личностей могут быть и резкие перепады в ценностных
ориентациях. Сталин был семинаристом -- и стал настолько воинствующим
атеистом, что уничтожил храм Христа Спасителя. Я часто видел атеистов,
которые становились ревностными проповедниками той или иной религии. Это
связано, наверное, со слишком сильно выраженной психозащитной позицией, с
неуспехом на предыдущем поприще: какое-то движение отвергло его как лидера.
Кай Марций Кориолан, римский полководец, считавший Рим, как и все
римляне, центром вселенной, вдруг изгнан из Вечного города. И вот он
произносит знаменитую фразу: "Есть жизнь вне этих стен" (Шекспир). А потом и
пошел на Рим во главе враждебных племен.
Обучение
Учится паранойяльный неровно, рывками, с переменным успехом. Оценки:
смесь из троек, четверок, пятерок и... двоек. Нередко учится по
индивидуальному учебному плану, перескакивает через курс -- в соответствии
со способностями, конечно. Может учиться сразу в двух вузах, на двух
факультетах.
Творчество его начинается со студенческой или даже со школьной скамьи.
Уже тогда он ставит перед собой цель и пытается ее достигнуть. И вот
какими-то предметами он может пренебречь, хотя все же сдает их или (если
двойка) пересдает, чтобы не выгнали из вуза, хотя бы на троечку, здесь он не
гордый. Зато другие предметы или разделы учебника ему кажутся важными, в них
он копается глубже, достает дополнительную литературу, покупает книги у
букинистов, сидит в библиотеках. Он добывает истину в спорах с приятелями в
курилках тех же библиотек, студенческих общежитиях за банкой пива и т. п.
Работа
Паранойяльный человек работает всю жизнь напролет (как гипертим всю
жизнь напролет веселится) -- не разгибаясь, не отдыхая и в конце концов
валясь от усталости на диван в одежде, не имея сил даже умыться перед сном.
Он не опаздывает на деловые мероприятия, если еще не завоевал авторитет. Но
если он уже "на коне", то может и опаздывать.
В любом случае (опаздывает он сам или нет) он любит распекать
подчиненных за нерадивость. Паранойяльный препирается и с властями.
Сравним: эпилептоиды сдержанно ведут себя и в отношении властей, и в
отношении подчиненных, истероиды сдержанны в отношении властей, но распекают
подчиненных, а гипер-тимы отшучиваются или ругаются со всеми.
Паранойяльный и дома много работает. Принимает деловых гостей, подолгу
обсуждает дела по телефону, составляет документы, пишет статьи, обдумывает,
делает наброски.
Он может что-нибудь писать в очень неудобных для этого условиях,
например сидя или даже стоя в вагоне метро или электрички, присев на
ступеньках в коридоре (как тонко подмечено в рисунке Кибрика с изображением
Ленина), и совершенно не обращает внимания на то, что на него обращают
внимание. Он это делает нет кокетства, дескать, смотрите, какой я деловой, а
действительно потому, что он трудоголик.
Часто для паранойяльного лучшее время, когда можно поработать с
бумагами, -- ночь, поскольку днем он работает с людьми. Конечно, человек он
беспардонный, но ведь не всех можно дергать ночью, да и его никто не
дергает, так что можно сосредоточиться на бумагах.
Если офис паранойяльного не предназначен специально для, скажем,
психологической или спортивной работы, то там обычно нет особого порядка, а
скорее "революционный" беспорядок. Впрочем, некоторые уже получившие власть
паранойяльные могут и наводить порядок чужими руками по своему вкусу.
У паранойяльного накапливаются архивы. Он благоговейно относится к
каждой своей разработке, поэтому ничего из черновиков не выбрасывает, они
захламляют квартиру и офис, вызывая нарекания близких, но не дай бог тронуть
его архив -- последует буря негодования. Хотя, может быть, и не стоит
трогать? Даже если это затрудняет быт и ухудшает эстетику... Это совет для
близких, ценящих его как личность.
Карьера и власть
Паранойяльный человек планирует свое продвижение по жизни, и если
кто-то стоит на его пути, он интригами, вероломством, убийствами, подлогами
или даже честным путем убирает соперников.
Ричард III Глостер в фильме "Башня смерти" сделал себе стеклянный шкаф,
поместил там кукольные изображения всех, кто стоял у него на пути к трону, и
по мере их устранения выбрасывал очередную куколку.
Карьера паранойяльной личности зигзагообразна. Эпилептоид -- тот
неуклонно поднимается по ступенькам без каких-либо катаклизмов. А
паранойяльный может и низко пасть и высоко взлететь, а может долго стоять на
одной ступеньке. Его обычно не пускают вперед другие, конкуренты.
Паранойяльный -- всегда неординарен, он нонконформист. Это о нем
поэтические строки Павла Когана:
Я с детства не любил овал.
Я с детства угол рисовал!
По отношению к власти паранойяльный чаще всего диссидент, он в
оппозиции, если сам не у власти. И, будучи в оппозиции, он обычно не
поступается принципами, не отступает от своих оппозиционных идей. Поэтому в
своем продвижении по служебной лестнице встречает сильное сопротивление,
может и застрять надолго. Но паранойяльный рвется к власти. Он очень
активен. В непосредственной близости от победы в борьбе за власть он может
лукавить, интриговать, пренебречь договором. Когда запах власти слишком
силен, он устраивает революции, дворцовые перевороты, присоединяется к
группировкам, раскалывает их, возглавляет один из осколков бывшей
группировки. Будучи у власти в своей группе, партии или фракции и чувствуя
оппозицию изнутри, он набирает извне "опричников", которые помогают ему
избавиться от оппонентов и подавить пока еще преданных ему, но склонных к
инакомыслию людей. Все эти действия позволяют ему достичь власти в
учреждении, на предприятии, в городе, в штате, в области, в стране --
особенно на крутых макросоциальных виражах. Но, как говорил Анатоль Франс,
если для достижения власти есть десятки способов, то для ее удержания нет ни
одного. Может быть, Франс сатирически это слегка и преувеличил -- но только
слегка. Паранойяльного, достигшего власти, часто, очень часто низвергают. Он
падает, а потом поднимается (если его не уничтожают физически) и снова
начинает борьбу за продвижение.
Типичное поведение для паранойяльного -- прийти "в чужой монастырь со
своим уставом". Ведь создавать свое -- дело долгое, трудное. Поэтому
паранойяльный склонен внедриться в готовые организационные структуры,
вытеснить лидеров-отцов, возглавить уже созданную ими структуру.
Власть других людей над собой он в крайнем случае терпит, но до поры до
времени. Как только появляется возможность самому взять власть, он ее берет,
не гнушаясь психологическим давлением или даже вооруженным насилием.
Паранойяльный обожает командовать, управлять, он любит власть и в этом
сходен с эпилептоидом, только его властолюбие более рьяное. Но, в отличие от
эпилептоида, он совершенно не умеет и не хочет подчиняться сам, он не
терпит, чтобы им управляли. Он навязывает свои взгляды и программы партиям,
навязывает новое государственное устройство или хотя бы его детали, свои
законопроекты, новые традиции, символику.
Он дает массу распоряжений.
Но если у эпилептоида распоряжения четкие и непротиворечивые, то у
паранойяльного они часто сбивчивые, и не всегда поймешь, то ли "казнить
нельзя, помиловать", то ли "казнить, нельзя помиловать". А если спросишь,
как, мол, понимать его распоряжение, то нарвешься на гнев: что ли сам не
можешь разобраться?
Паранойяльный любит, чтобы люди каялись перед ним и клялись в верности
-- это тоже атрибутика власти. Сталин устраивал целые политические спектакли
с покаянием.
Нравится паранойяльному и чинопочитание. Встав у власти, даже
неформальной, даже только внутри небольшой группы, он требует соблюдения
субординации, устанавливает порядок приема людей. Питает слабость к лести,
хотя и не всегда на нее поддается. Чинопочитание паранойяльный любит,
впрочем, лишь по отношению к себе, но сам не почитает вышестоящих.
Мышление
Паранойяльный -- человек творческий, но со своей спецификой.
Паранойяльное творческое мышление зависит от организации мыслительного
ассоциативного ряда, а он недостаточно широк и ограничен узкой
направленностью личности паранойяльного.
Например, эпилептоид на слово "верная" даст стандартную ассоциацию
"жена" ("верная жена"). Шизоид быстро отреагирует, допустим, словом
"гибкость" или словами "масть", "эмоция". Связи между вспомнившимися словами
есть, но нежесткие: "верная гибкость" (не подводящее человека качество),
"верная масть" (в картах), "верная эмоция" (то есть адекватная).
Паранойяльный же ответит что-нибудь вроде: "верная политика", "верная
мысль", "верная рука" -- то есть в духе его политических революционных
интересов.
Творческое мышление паранойяльного человека -- сугубо целенаправленное,
а сам процесс мышления, его "побочные" продукты паранойяльному не интересны,
он отбрасывает их, коль скоро они противоречат его целевой идее, в то время
как именно они могут оказаться более продуктивными. Может статься, он и
попытается опровергнуть противоречащую идею, но не станет разрабатывать ее
ради интереса, как это сделает шизоид, которому важен не результат, а
процесс.
Паранойяльному важен результат, а не процесс.
Ход творческого мышления у паранойяльного носит как бы принудительный
характер. Все подгоняется под основополагающий тезис. Вот шизоид - тот
творит свободно, как птичка поет, бессистемно, он парит в заоблачных высотах
своих абстракций.
Мышление паранойяльного обычно достаточно последовательное и
одностороннее. Он копает глубоко в одной точке -- там, где ему интересно и
где нужно копать для достижения поставленной цели. Здесь он сходен с
эпилептоидом, с той, впрочем, разницей, что эпилептоид цели не формулирует,
а осуществляет цели, поставленные перед ним кем-то со стороны, скорее всего,
паранойяльным лидером. При этом эпилептоид копает не так глубоко, но в
нескольких местах.
Паранойяльный ставит цели и перед собой, и перед людьми, принадлежащими
к другим психотипам. Ему удается вести их за собой, если они сами не
принадлежат к паранойяльному психотипу: те упираются и с неистребимым
упорством тянут в свою сторону.
Подобно эпилептоиду, паранойяльный видит перед собой мало
альтернативных вариантов -- только, свою полюбившуюся ему мысль. Он закрыт и
для идей со стороны. И если другие люди указывают ему на противоречия, он
просто отмахивается от них. Его логика искажается его психологией.
Паранойяльный может выкручивать руки логике с помощью софизмов
(преднамеренных логических подтасовок) и паралогизмов (неосознанных
логических ошибок). И, в отличие от истероида или гипертима, которые просто
пренебрегают тем, что их уличили в логической передержке, он выкручивается,
чтобы сохранить свое лицо. Поэтому в отношениях с ним ничего не надо
подразумевать, а надо все проговаривать и уточнять.
Если договорились, то ему труднее будет вывернуться; но договоренность
лучше зафиксировать, причем так, чтобы исключить противоречия в толковании,
поскольку любые противоречия паранойяльный толкует, разумеется, в свою
пользу.
В чем-то паранойяльный человек выигрывает в наших глазах:
целеустремленность тоже немалого стоит. Но в чем-то и проигрывает: ведь
решение проблемы может лежать совсем не "впереди", а "слева" или "справа",
но он уперся и -- "Вперед, друзья, вперед, вперед, вперед!". Но нельзя же
так вот действительно только вперед. Пусть хотя бы "вперед и вверх" (как у
Высоцкого: "Вперед и вверх, а там... Ведь это наши горы, -- они помогут
нам"). А вообще-то, и вправо надо иногда посмотреть, и назад не грех
оглянуться.
Цели паранойяльного всегда связаны с какими-то идеями. А вот
собственных идей у паранойяльной личности не так уж много, так что,
повторим, приходится заимствовать их у шизоидов. Это шизоиды -- генераторы
идей. А паранойяльный облюбовывает три-четыре идеи шизоидного автора,
цитируя со ссылками, а то и без них, а иногда трансформирует идею достаточно
радикально, даже до неузнаваемости. Но почти всегда мысль асоциально
мыслящего шизоида паранойяльный переводит в социально значимую плоскость, и
в конце концов эта мысль приводит к каким-то социальным переменам.
Ну, например, гегелевскую триаду "тезис -- антитезис -- синтез" Маркс
превратил в триаду "первобытный коммунизм -- классовое общество -- Марксов
социализм-коммунизм". Ну а уж социализм надо строить, обязательно "отряхнув
прах" старого мира.
И вот появляется понятие "могильщик капитализма" и т. п. Гегель тут
выступает в роли шизоида, а Маркс -- в роли паранойяльного. А эпилептоид с
истероидными включениями Энгельс переводил Маркса "с немецкого на немецкий"
для широкой публики, для "масс" (по паранойяльной терминологии).
Всем людям свойственно творческое озарение, интуитивная догадка,
инсайт. Но паранойяльный свой инсайт возводит в абсолют, для него это уже и
не инсайт, а Инсайт или даже ИНСАЙТ. И все теперь работает на подкрепление
этого инсайта, все аргументы "за" подшиваются, все аргументы "против"
выбрасываются в корзину. Он не склонен к самокритике и принятию критики его
предложений со стороны, к экспериментальной проверке своих позиций. Если
паранойяльный испытал инсайт, озарение, то всему конец: с позиции
усмотренной им истины
все другие противоречащие ей мысли отметаются как ложные, вредные для
человечества. Он считает безукоризненной свою систему и все другие системы
неправильными. Для него гениальность его доктрины самоясна, так же как его
паранойяльным противникам ясна ее вздорность. Два паранойяльных в подобном
споре напоминают двух слепоглухих, ибо они ничего не видят, ничего не
слышат, кроме своей позиции. Но отнюдь не немых, поскольку, в отличие от
"ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу", они не просто
говорят, а выкрикивают свои тезисы -- будь то антикатолические тезисы
Лютера, тезисы Маркса о Фейербахе или "Апрельские тезисы" Ленина.
Часто паранойяльный, в отличие от психастеноида, и даже эпилептоида, и
даже шизоида, разрабатывает свою систему лишь в самых общих чертах, он не
сколонен продумывать "мелочи". Когда его спрашивают: "А это как ? Не будет
ли здесь трудностей? -- он заявляет, что это детали, а детали -- не его
задача. Его задача -- дать генеральную линию, направление, парадигму. В то
же время нередко дело именно в деталях.
Он зачастую не задумывается, а как будет, если не получится то-то или
если появятся такие-то новые обстоятельства, но тем не менее добивается
введения своей системы на всем предприятии, во всем городе, во всей стране,
во всем мире.
Это может быть очень опасным для нашего общества и даже человечества в
целом. Паранойяльные организаторы науки -- атомщики, разрабатывая атомное
оружие, не задумывались над тем, какую угрозу всему миру они несут, они не
задумались, что атомное оружие попадет в руки паранойяльных же политиков.
Эта непродуманность чревата началом конца света. Ленин, движимый с виду
добрыми чувствами к народу, безответственно захватил власть, ввел
государственный социализм и превратил благородную идею устранения
капиталистической эксплуатации в ее противоположность. Он не продумал
мелочей и не предвидел, что в результате сложится еще более жестокая система
эксплуатации, да еще и ГУЛАГ в придачу. Устраивается грандиозный эксперимент
сразу над множеством людей, над страной, над человечеством. А если
предупреждаешь паранойяльного о возможных опасностях, он впадает в ярость.
Случается, паранойяльный берется за художественное творчество. Тут он
проводит опять-таки свои идеи, иногда в достаточно прямолинейной, а то и
вовсе в безвкусной манере. Вспомним "Что делать?" Чернышевского.
Не его это дело -- художественное творчество. Но паранойяльный
полагает, что его. И вот мы вкушаем прямодушный помпезный символизм: "Песня
о Буревестнике" или "Песня о Соколе", Данко, вырывающий свое сердце, чтобы
осветить путь людям. Но это все как бы ранний паранойяльный Горький. А
потом, помудревший, он будет писать "Клима Самгина", эпопею русской
предреволюции -- и ни звука о последствиях революции. Паранойяльный человек
тоже обретает опыт и глубину.
В отношениях с людьми у паранойяльного преобладают деловитые просьбы,
требования, распоряжения, приказания, инструкции. Самое употребляемое слово
при этом -- "срочно". В записках оно подчеркивается тремя чертами, ставятся
три восклицательных знака, все это еще обводится рамкой. При этом
паранойяльный не считается с тем, можно ли действительно это выполнить
срочно. Паранойяльный почти всегда необоснованно, неоправданно требователен.
Воплощению своих замыслов он подчиняет не только всю свою, но и чужую жизнь.
Скажем так: сам раб своих идей, он делает рабами их других людей (извините
за непрошеную рифму).
В то же время сам он резко сопротивляется даже обоснованным
требованиям, если они идут вразрез с его интересами. Нередко он жестко, даже
грубо отказывает -- более грубо, чем эпи-лептоид. Любая требовательность и
любой отказ неприятны. Но жесткость, с которой это делает паранойяльный,
вызывает обычно возмущение. Паранойяльные, учтем это!
Средства влияния на человека у паранойяльного разнообразны.
Если не удается убедить и подействовать внушением, в дело пойдут
ультиматумы и шантаж. Излюбленным приемом паранойяльного является
манипуляция, то есть скрытое психологическое воздействие с материальной или
психологической выгодой для себя в ущерб партнеру.
Паранойяльные люди не только на работе и в большой политике, но и в
быту обычно окружены адептами: "апостолами" (эпилептоидами) и "кликушами"
(истероидами), как мы помним. С ними у паранойяльного до поры до времени
сохраняется совместимость. Вообще-то паранойяльные неуживчивы и с ними, но
истероиды и эпилептоиды все же им более подходят. Истероид склонен
восхищаться и греться в лучах славы другого человека (а паранойяльный
потенциально ею "обладает"). Эпилептоид же склонен принимать чужие мысли и
твердо верить в них и тоже не чуждается принять на себя заслуженную им
совместно с паранойяльным славу.
Но вот с другим паранойяльным паранойяльному человеку совсем плохо.
Друг с другом соперничают, конечно, люди любых психотипов, даже сензитивы с
психастеноидами. Но "топят" других больше истероиды и паранойяльные. Однако
если истероидка топит человека на уровне общения ("В Москве сейчас так не
одеваются, как ты"), то паранойяльный топит соперника на уровне отношений
или даже существования, к какому бы психотипу этот соперник ни относился. А
уж в одной берлоге один паранойяльный с другим паранойяльным никогда не
уживутся: один другого или выживет, или переживет (уничтожив). Паранойяльные
вожди всех революций, хоть Великой французской 1789 года, хоть нашей Великой
Октябрьской 1917 года (трагедия) или нашей "невеликой октябрьской" 1993 года
(фарс), дают многочисленные подтверждения этого тезиса.
Дружба
У паранойяльного человека много новых друзей, но мало старых. Он быстро
сходится с теми людьми, которые принимают его концепцию, его план действий,
но быстро расходится с ними, рвет отношения, как только человек обнаруживает
самостоятельность мышления, непокорность. И делает это нередко с шумом и
негодованием, при этом его самое частое оценочное слово -- "предатель". Люди
вокруг него быстро сменяются. Возле него калейдоскоп людей, из которого он
черпает новых друзей. Друзьями он считает только тех, кто на сегодня
приемлет его идеи и служит им, то есть только своих адептов.
Поэтому для паранойяльного не подходит пословица "старый друг лучше
новых двух". Ему подходит инверсия этой пословицы: новый друг лучше старых
двух. В новых друзей (они ведь новые потенциальные адепты его идей) он
вкладывается, может поддерживать их и материально, даже в ущерб старым
связям, даже в ущерб близким родственникам. Я знал одного паранойяльного
профессионального политика, который отказывал в помощи нуждающемуся сыну
(далекому от политики) и давал деньги людям, которые поддакивали ему и по
мелочам помогали в его политических начинаниях. Как подразумевает
паранойяльный, из старого друга все выжато или тот уже в его фарватере,
поэтому старый друг ему менее интересен, чем новый, а нового еще надо
превратить в сторонника.
Если старый друг оказывается еще и его новым оппонентом, то
паранойяльный человек относится к нему с ненавистью. И даже если старый друг
становится просто бывшим другом, паранойяльный человек теряет к нему
интерес, относится с пренебрежением. Один паранойяльный о другом
паранойяльном, не пожелавшем быть винтиком в его социальной машине и
отошедшем от него, высказался кратко и четко: "Отработано".
Другие люди для паранойяльных -- лишь средство для достижения цели:
винтики, глина, человеческий материал, массы. При этом признаваться в такой
негуманной позиции никто из паранойяльных не хочет. Наоборот, они часто
устраивают "человечные" шоу типа "Сталин с девочкой на руках".
Паранойяльный вообще делит всех людей на друзей и врагов: "Кто не с
нами -- тот против нас". Все друзья, впрочем, должны быть не просто друзьями
-- выпить там или хотя бы закусить вместе. Нет, они должны быть подвижниками
и сподвижниками. Он вождь и ищет соратников-сподвижников, для которых
главное в жизни -- это подвиг во имя его идеи. Он утверждает, что его идея
-- во имя народа, во имя вечности, во имя Бога. А враги его идеи -- это
враги народа, богоотступники.
Здесь и дальше следует делать некоторые поправки с учетом конкретных
обстоятельств. Паранойяльный человек -- это не буквально Сталин или
"сталиноид". Он может говорить не "враги народа", а, например: "Вы не
уважаете коллектив"; "Вам не дороги интересы дела, института".
Часто паранойяльный человек подвергает своих сторонников испытанию на
верность. Один руководитель клана заявил своим сподвижникам, что их жены --
это в первую очередь его жены. А Сталин отправил жену Молотова и жену
Калинина в ГУЛАГ и получил на это верноподданническое согласие этих своих
соратников.
Паранойяльный человек исключительно самолюбив. Он не выносит, когда
отрицательно оценивают его идей, вкусы, взгляды, реликвии и его личность в
целом. Он гораздо более самолюбив, чем истероид и эпилептоид. Конечно, все
мы самолюбивы, никому из нас не нравится критика, и в лучшем случае мы
терпим тактичную критику, понимая ее неизбежность, вероятную полезность и
то, что неприятие критики плохо смотрится со стороны. Но паранойяльный
абсолютно нетерпим к любым нормальным возражениям, замечаниям и малейшим
намекам на отрицательные оценки. Его легко задеть, особенно если это
касается развиваемой им идеи или его личностных черт.
Для паранойяльного большую роль играет его личное авторство. Не стоит
пренебрегать этим при общении с ним. Он свое авторство защищает, и отношения
испортятся, если вы будете цитировать его без ссылок. При этом лучше
пользоваться приемом "начало цитаты -- конец цитаты", поскольку бывает, что
цитировать начали со ссылкой, но затем перешли к другому абзацу, и уже
неясно, чей это текст: цитирующего автора или цитируемого автора.
Паранойяльный не простит и такой оплошности. Так что свято блюдем правило:
"начало цитаты -- конец цитаты".
Месть
Паранойяльные мстительны. Эпилептоиды тоже, но если эпилептоид не
подаст руку помощи, то и ножку специально не подставит. Если и подставит, то
тогда, когда представится случай, а намеренно интриговать и мстить не будет.
Паранойяльный будет это делать намеренно. Он составит план мщения, посмакует
его, организует его осуществление, потом посмотрит в глаза "негодяю" и
спросит: "А помнишь?.."
Справедливость, законы, отношение к власти
Как было уже сказано, эпилептоид наводит справедливость (в соответствии
с уже существующими законами), а паранойяльный стремится вводить
справедливость, то есть новые, более совершенные, с его точки зрения,
законы. Но по отношению к уже существующим законам паранойяльный не лоялен.
Он склонен преступить их.
Различного рода "робин гуды", существовавшие в разные времена у разных
народов, -- типичное паранойяльное явление.
Паранойяльный может считать правым делом и экспроприацию, в том числе в
свою пользу. Если кто-то владеет большими богатствами, это, с его точки
зрения, несправедливо. А справедливым он считает отобрать и взять, например,
себе, хотя чаще считает правильным разделить это между более бедными, как
Робин Гуд и примитивные коммунисты.
Так или иначе, паранойяльный часто не в ладах с властями, которые могут
и законы, введенные ими самими, нарушать опять же в свою пользу и в ущерб
обществу. Он не в ладах и с законами, которые не позволяют ему осуществлять
справедливость в соответствии с его пониманием.
Поэтому нередко паранойяльные оказываются за решеткой. Чтобы выжить в
"зоне", они проявляют непокорность и по отношению к уголовным "авторитетам",
как и "на воле" по отношению к законным властям.
Жертвенность и жертвоприношение
Паранойяльный человек может выдержать много испытаний, невзгод,
лишений, пытки, репрессии, даже принять смертную муку за свою идею.
Монах Джордано Бруно 12 лет шел к костру на одной из центральных
площадей в Риме, где ему спустя века поставили памятник. А ради чего ? Чтобы
не говорить того, что не считал истиной.
Вот Галилей, когда его прижали инквизиторы, отрекся от истины и только
"в кулуарах" произнес трагически знаменитую фразу: "А все-таки она
вертится!" А Бруно свою истину декларировал не в кулуарах, а в лицо
мракобесам.
Когда летит на пламя мотылек,
О смерти он своей не помышляет.
Когда олень, от жажды изнемог,
Спешит к ручью, он о стреле не знает.
Когда сквозь лес бредет единорог,
Петли аркана он не примечает.
Я ж в лес, в огонь, к ручью себя стремлю,
Хоть вижу стрелы, пламя и петлю.
Это стихотворение встретилось мне в трактате "О героическом энтузиазме"
Джордано Бруно. Он приписывает его поэту Тансилло, но, возможно, что это
псевдоним самого Бруно. Так или иначе, оно выражает ту идею жертвенности,
которая бывает свойственна паранойяльным людям. Прекрасные стихи, прекрасное
и трагическое содержание.
Но больше, чем идея жертвенности, паранойяльному свойственна идея
жертвоприношения.
Даже сыновьями жертвовали паранойяльные (Авраам, Петр I, Сталин), не
говоря уже о чужих по крови людях. Жертвоприношение и жертвенность часто
идут рядом. Если я жертвую собой, то имею якобы право принести в жертву и
других, потребовать от них жертвы. В жертву должно быть принесено иногда
даже право на смерть, на суицид. Христианская религия запрещает
самоубийство, оно карается адом. А в стихотворении поэта послевоенной и
шестидесятнической эпохи Бориса Слуцкого "Кельнская яма" есть строки:
А если кто больше терпеть не в силах,
Партком разрешает самоубийство слабым.
То есть в принципе не разрешает, но в порядке исключения может
разрешить. Вот так!
Увы, сами паранойяльные все-таки зачастую почему-то не хотят быть
жертвой. Они посылают на смерть ("Но человека человек послал к анчару
властным взглядом"), а сами погибать не хотят.
В фильме о Ломоносове сценариста Осетинского и режиссера Прошина есть
такой эпизод. Паранойяльный лидер-раскольник собирает всех в деревянной
церкви для самосожжения, а сам выбирается потайным ходом. Юный Ломоносов
упрекает его: "Детей и баб пожег, а сам не сгорел..."
Такая вот нравственная "диалектика" свойственна некоторым
паранойяльным.
Авторитарность
Авторитарность у него сквозит буквально во всем. Стремление к ней
приводит его и к политическим авторитарным, тоталитарным системам даже
независимо от сути основной идеи. Коммунисты и фашисты навязывали вроде бы
разные идеологии: интернационализм и национализм, -- но с одинаково
авторитарно-тоталитарным рвением. И тем, и другим свойственно
регламентировать не только смерть людей, но и различные стороны их жизни:
питание, секс, браки... Партком мог дать или не дать разрешение на развод.
Но ведь и церковь делала то же самое, что же мы, Демократы, забываем это за
обидами на так называемых коммунистов.
Космополит
Паранойяльный, в отличие от эпилептоида, скорее космополит, чем
патриот. Его идеи выходят за рамки отдельной страны или нации, он думает обо
всем человечестве... Это и всемирная революция, и конец света, и стремление
обратить в свою веру "инородцев". Но если в его концепцию входит патриотизм,
то он может быть и патриотом.
Миссия мессии
Для всей деятельности паранойяльного человека характерна специфическая
паранойяльная мотивация. Его не устраивает, что он просто придумал что-то
более разумное. Нет, он сеет "разумное, доброе, вечное". Фауст у Гете
говорит так:
Чтоб я постиг все действия, все тайны,
Всю мира внутреннюю связь,
Из уст моих чтоб истина лилась, --
Не слов пустых набор случайный!
Христос говорит двум своим будущим апостолам, которые были рыболовами:
"Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков".
Паранойяльный действует часто от имени высших сил -- от имени Бога ("С
нами Бог!"), с позиций всемирного хода истории (Маркс, Ленин, Сталин). Он
как бы посланник самого Бога. Он берет на себя миссию мессии.
Ценностное ориентации
Паранойяльные, как правило, не изменяют своим взглядам. Это личности
цельные. У них в основном непротиворечивая ценностная иерархия, по крайней
мере, на длительное время. Они редко пересматривают своя взгляды и в каждый
данный момент ведут себя последовательно. Это гипертим может впасть в раж
из-за несправедливости, с которой столкнулся сию секунду, а через минуту,
поглаживая живот, может выпивать с тем, кто совершил несправедливость.
Но у паранойяльных личностей могут быть и резкие перепады в ценностных
ориентациях. Сталин был семинаристом -- и стал настолько воинствующим
атеистом, что уничтожил храм Христа Спасителя. Я часто видел атеистов,
которые становились ревностными проповедниками той или иной религии. Это
связано, наверное, со слишком сильно выраженной психозащитной позицией, с
неуспехом на предыдущем поприще: какое-то движение отвергло его как лидера.
Кай Марций Кориолан, римский полководец, считавший Рим, как и все
римляне, центром вселенной, вдруг изгнан из Вечного города. И вот он
произносит знаменитую фразу: "Есть жизнь вне этих стен" (Шекспир). А потом и
пошел на Рим во главе враждебных племен.
Обучение
Учится паранойяльный неровно, рывками, с переменным успехом. Оценки:
смесь из троек, четверок, пятерок и... двоек. Нередко учится по
индивидуальному учебному плану, перескакивает через курс -- в соответствии
со способностями, конечно. Может учиться сразу в двух вузах, на двух
факультетах.
Творчество его начинается со студенческой или даже со школьной скамьи.
Уже тогда он ставит перед собой цель и пытается ее достигнуть. И вот
какими-то предметами он может пренебречь, хотя все же сдает их или (если
двойка) пересдает, чтобы не выгнали из вуза, хотя бы на троечку, здесь он не
гордый. Зато другие предметы или разделы учебника ему кажутся важными, в них
он копается глубже, достает дополнительную литературу, покупает книги у
букинистов, сидит в библиотеках. Он добывает истину в спорах с приятелями в
курилках тех же библиотек, студенческих общежитиях за банкой пива и т. п.
Работа
Паранойяльный человек работает всю жизнь напролет (как гипертим всю
жизнь напролет веселится) -- не разгибаясь, не отдыхая и в конце концов
валясь от усталости на диван в одежде, не имея сил даже умыться перед сном.
Он не опаздывает на деловые мероприятия, если еще не завоевал авторитет. Но
если он уже "на коне", то может и опаздывать.
В любом случае (опаздывает он сам или нет) он любит распекать
подчиненных за нерадивость. Паранойяльный препирается и с властями.
Сравним: эпилептоиды сдержанно ведут себя и в отношении властей, и в
отношении подчиненных, истероиды сдержанны в отношении властей, но распекают
подчиненных, а гипер-тимы отшучиваются или ругаются со всеми.
Паранойяльный и дома много работает. Принимает деловых гостей, подолгу
обсуждает дела по телефону, составляет документы, пишет статьи, обдумывает,
делает наброски.
Он может что-нибудь писать в очень неудобных для этого условиях,
например сидя или даже стоя в вагоне метро или электрички, присев на
ступеньках в коридоре (как тонко подмечено в рисунке Кибрика с изображением
Ленина), и совершенно не обращает внимания на то, что на него обращают
внимание. Он это делает нет кокетства, дескать, смотрите, какой я деловой, а
действительно потому, что он трудоголик.
Часто для паранойяльного лучшее время, когда можно поработать с
бумагами, -- ночь, поскольку днем он работает с людьми. Конечно, человек он
беспардонный, но ведь не всех можно дергать ночью, да и его никто не
дергает, так что можно сосредоточиться на бумагах.
Если офис паранойяльного не предназначен специально для, скажем,
психологической или спортивной работы, то там обычно нет особого порядка, а
скорее "революционный" беспорядок. Впрочем, некоторые уже получившие власть
паранойяльные могут и наводить порядок чужими руками по своему вкусу.
У паранойяльного накапливаются архивы. Он благоговейно относится к
каждой своей разработке, поэтому ничего из черновиков не выбрасывает, они
захламляют квартиру и офис, вызывая нарекания близких, но не дай бог тронуть
его архив -- последует буря негодования. Хотя, может быть, и не стоит
трогать? Даже если это затрудняет быт и ухудшает эстетику... Это совет для
близких, ценящих его как личность.
Карьера и власть
Паранойяльный человек планирует свое продвижение по жизни, и если
кто-то стоит на его пути, он интригами, вероломством, убийствами, подлогами
или даже честным путем убирает соперников.
Ричард III Глостер в фильме "Башня смерти" сделал себе стеклянный шкаф,
поместил там кукольные изображения всех, кто стоял у него на пути к трону, и
по мере их устранения выбрасывал очередную куколку.
Карьера паранойяльной личности зигзагообразна. Эпилептоид -- тот
неуклонно поднимается по ступенькам без каких-либо катаклизмов. А
паранойяльный может и низко пасть и высоко взлететь, а может долго стоять на
одной ступеньке. Его обычно не пускают вперед другие, конкуренты.
Паранойяльный -- всегда неординарен, он нонконформист. Это о нем
поэтические строки Павла Когана:
Я с детства не любил овал.
Я с детства угол рисовал!
По отношению к власти паранойяльный чаще всего диссидент, он в
оппозиции, если сам не у власти. И, будучи в оппозиции, он обычно не
поступается принципами, не отступает от своих оппозиционных идей. Поэтому в
своем продвижении по служебной лестнице встречает сильное сопротивление,
может и застрять надолго. Но паранойяльный рвется к власти. Он очень
активен. В непосредственной близости от победы в борьбе за власть он может
лукавить, интриговать, пренебречь договором. Когда запах власти слишком
силен, он устраивает революции, дворцовые перевороты, присоединяется к
группировкам, раскалывает их, возглавляет один из осколков бывшей
группировки. Будучи у власти в своей группе, партии или фракции и чувствуя
оппозицию изнутри, он набирает извне "опричников", которые помогают ему
избавиться от оппонентов и подавить пока еще преданных ему, но склонных к
инакомыслию людей. Все эти действия позволяют ему достичь власти в
учреждении, на предприятии, в городе, в штате, в области, в стране --
особенно на крутых макросоциальных виражах. Но, как говорил Анатоль Франс,
если для достижения власти есть десятки способов, то для ее удержания нет ни
одного. Может быть, Франс сатирически это слегка и преувеличил -- но только
слегка. Паранойяльного, достигшего власти, часто, очень часто низвергают. Он
падает, а потом поднимается (если его не уничтожают физически) и снова
начинает борьбу за продвижение.
Типичное поведение для паранойяльного -- прийти "в чужой монастырь со
своим уставом". Ведь создавать свое -- дело долгое, трудное. Поэтому
паранойяльный склонен внедриться в готовые организационные структуры,
вытеснить лидеров-отцов, возглавить уже созданную ими структуру.
Власть других людей над собой он в крайнем случае терпит, но до поры до
времени. Как только появляется возможность самому взять власть, он ее берет,
не гнушаясь психологическим давлением или даже вооруженным насилием.
Паранойяльный обожает командовать, управлять, он любит власть и в этом
сходен с эпилептоидом, только его властолюбие более рьяное. Но, в отличие от
эпилептоида, он совершенно не умеет и не хочет подчиняться сам, он не
терпит, чтобы им управляли. Он навязывает свои взгляды и программы партиям,
навязывает новое государственное устройство или хотя бы его детали, свои
законопроекты, новые традиции, символику.
Он дает массу распоряжений.
Но если у эпилептоида распоряжения четкие и непротиворечивые, то у
паранойяльного они часто сбивчивые, и не всегда поймешь, то ли "казнить
нельзя, помиловать", то ли "казнить, нельзя помиловать". А если спросишь,
как, мол, понимать его распоряжение, то нарвешься на гнев: что ли сам не
можешь разобраться?
Паранойяльный любит, чтобы люди каялись перед ним и клялись в верности
-- это тоже атрибутика власти. Сталин устраивал целые политические спектакли
с покаянием.
Нравится паранойяльному и чинопочитание. Встав у власти, даже
неформальной, даже только внутри небольшой группы, он требует соблюдения
субординации, устанавливает порядок приема людей. Питает слабость к лести,
хотя и не всегда на нее поддается. Чинопочитание паранойяльный любит,
впрочем, лишь по отношению к себе, но сам не почитает вышестоящих.
Мышление
Паранойяльный -- человек творческий, но со своей спецификой.
Паранойяльное творческое мышление зависит от организации мыслительного
ассоциативного ряда, а он недостаточно широк и ограничен узкой
направленностью личности паранойяльного.
Например, эпилептоид на слово "верная" даст стандартную ассоциацию
"жена" ("верная жена"). Шизоид быстро отреагирует, допустим, словом
"гибкость" или словами "масть", "эмоция". Связи между вспомнившимися словами
есть, но нежесткие: "верная гибкость" (не подводящее человека качество),
"верная масть" (в картах), "верная эмоция" (то есть адекватная).
Паранойяльный же ответит что-нибудь вроде: "верная политика", "верная
мысль", "верная рука" -- то есть в духе его политических революционных
интересов.
Творческое мышление паранойяльного человека -- сугубо целенаправленное,
а сам процесс мышления, его "побочные" продукты паранойяльному не интересны,
он отбрасывает их, коль скоро они противоречат его целевой идее, в то время
как именно они могут оказаться более продуктивными. Может статься, он и
попытается опровергнуть противоречащую идею, но не станет разрабатывать ее
ради интереса, как это сделает шизоид, которому важен не результат, а
процесс.
Паранойяльному важен результат, а не процесс.
Ход творческого мышления у паранойяльного носит как бы принудительный
характер. Все подгоняется под основополагающий тезис. Вот шизоид - тот
творит свободно, как птичка поет, бессистемно, он парит в заоблачных высотах
своих абстракций.
Мышление паранойяльного обычно достаточно последовательное и
одностороннее. Он копает глубоко в одной точке -- там, где ему интересно и
где нужно копать для достижения поставленной цели. Здесь он сходен с
эпилептоидом, с той, впрочем, разницей, что эпилептоид цели не формулирует,
а осуществляет цели, поставленные перед ним кем-то со стороны, скорее всего,
паранойяльным лидером. При этом эпилептоид копает не так глубоко, но в
нескольких местах.
Паранойяльный ставит цели и перед собой, и перед людьми, принадлежащими
к другим психотипам. Ему удается вести их за собой, если они сами не
принадлежат к паранойяльному психотипу: те упираются и с неистребимым
упорством тянут в свою сторону.
Подобно эпилептоиду, паранойяльный видит перед собой мало
альтернативных вариантов -- только, свою полюбившуюся ему мысль. Он закрыт и
для идей со стороны. И если другие люди указывают ему на противоречия, он
просто отмахивается от них. Его логика искажается его психологией.
Паранойяльный может выкручивать руки логике с помощью софизмов
(преднамеренных логических подтасовок) и паралогизмов (неосознанных
логических ошибок). И, в отличие от истероида или гипертима, которые просто
пренебрегают тем, что их уличили в логической передержке, он выкручивается,
чтобы сохранить свое лицо. Поэтому в отношениях с ним ничего не надо
подразумевать, а надо все проговаривать и уточнять.
Если договорились, то ему труднее будет вывернуться; но договоренность
лучше зафиксировать, причем так, чтобы исключить противоречия в толковании,
поскольку любые противоречия паранойяльный толкует, разумеется, в свою
пользу.
В чем-то паранойяльный человек выигрывает в наших глазах:
целеустремленность тоже немалого стоит. Но в чем-то и проигрывает: ведь
решение проблемы может лежать совсем не "впереди", а "слева" или "справа",
но он уперся и -- "Вперед, друзья, вперед, вперед, вперед!". Но нельзя же
так вот действительно только вперед. Пусть хотя бы "вперед и вверх" (как у
Высоцкого: "Вперед и вверх, а там... Ведь это наши горы, -- они помогут
нам"). А вообще-то, и вправо надо иногда посмотреть, и назад не грех
оглянуться.
Цели паранойяльного всегда связаны с какими-то идеями. А вот
собственных идей у паранойяльной личности не так уж много, так что,
повторим, приходится заимствовать их у шизоидов. Это шизоиды -- генераторы
идей. А паранойяльный облюбовывает три-четыре идеи шизоидного автора,
цитируя со ссылками, а то и без них, а иногда трансформирует идею достаточно
радикально, даже до неузнаваемости. Но почти всегда мысль асоциально
мыслящего шизоида паранойяльный переводит в социально значимую плоскость, и
в конце концов эта мысль приводит к каким-то социальным переменам.
Ну, например, гегелевскую триаду "тезис -- антитезис -- синтез" Маркс
превратил в триаду "первобытный коммунизм -- классовое общество -- Марксов
социализм-коммунизм". Ну а уж социализм надо строить, обязательно "отряхнув
прах" старого мира.
И вот появляется понятие "могильщик капитализма" и т. п. Гегель тут
выступает в роли шизоида, а Маркс -- в роли паранойяльного. А эпилептоид с
истероидными включениями Энгельс переводил Маркса "с немецкого на немецкий"
для широкой публики, для "масс" (по паранойяльной терминологии).
Всем людям свойственно творческое озарение, интуитивная догадка,
инсайт. Но паранойяльный свой инсайт возводит в абсолют, для него это уже и
не инсайт, а Инсайт или даже ИНСАЙТ. И все теперь работает на подкрепление
этого инсайта, все аргументы "за" подшиваются, все аргументы "против"
выбрасываются в корзину. Он не склонен к самокритике и принятию критики его
предложений со стороны, к экспериментальной проверке своих позиций. Если
паранойяльный испытал инсайт, озарение, то всему конец: с позиции
усмотренной им истины
все другие противоречащие ей мысли отметаются как ложные, вредные для
человечества. Он считает безукоризненной свою систему и все другие системы
неправильными. Для него гениальность его доктрины самоясна, так же как его
паранойяльным противникам ясна ее вздорность. Два паранойяльных в подобном
споре напоминают двух слепоглухих, ибо они ничего не видят, ничего не
слышат, кроме своей позиции. Но отнюдь не немых, поскольку, в отличие от
"ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу", они не просто
говорят, а выкрикивают свои тезисы -- будь то антикатолические тезисы
Лютера, тезисы Маркса о Фейербахе или "Апрельские тезисы" Ленина.
Часто паранойяльный, в отличие от психастеноида, и даже эпилептоида, и
даже шизоида, разрабатывает свою систему лишь в самых общих чертах, он не
сколонен продумывать "мелочи". Когда его спрашивают: "А это как ? Не будет
ли здесь трудностей? -- он заявляет, что это детали, а детали -- не его
задача. Его задача -- дать генеральную линию, направление, парадигму. В то
же время нередко дело именно в деталях.
Он зачастую не задумывается, а как будет, если не получится то-то или
если появятся такие-то новые обстоятельства, но тем не менее добивается
введения своей системы на всем предприятии, во всем городе, во всей стране,
во всем мире.
Это может быть очень опасным для нашего общества и даже человечества в
целом. Паранойяльные организаторы науки -- атомщики, разрабатывая атомное
оружие, не задумывались над тем, какую угрозу всему миру они несут, они не
задумались, что атомное оружие попадет в руки паранойяльных же политиков.
Эта непродуманность чревата началом конца света. Ленин, движимый с виду
добрыми чувствами к народу, безответственно захватил власть, ввел
государственный социализм и превратил благородную идею устранения
капиталистической эксплуатации в ее противоположность. Он не продумал
мелочей и не предвидел, что в результате сложится еще более жестокая система
эксплуатации, да еще и ГУЛАГ в придачу. Устраивается грандиозный эксперимент
сразу над множеством людей, над страной, над человечеством. А если
предупреждаешь паранойяльного о возможных опасностях, он впадает в ярость.
Случается, паранойяльный берется за художественное творчество. Тут он
проводит опять-таки свои идеи, иногда в достаточно прямолинейной, а то и
вовсе в безвкусной манере. Вспомним "Что делать?" Чернышевского.
Не его это дело -- художественное творчество. Но паранойяльный
полагает, что его. И вот мы вкушаем прямодушный помпезный символизм: "Песня
о Буревестнике" или "Песня о Соколе", Данко, вырывающий свое сердце, чтобы
осветить путь людям. Но это все как бы ранний паранойяльный Горький. А
потом, помудревший, он будет писать "Клима Самгина", эпопею русской
предреволюции -- и ни звука о последствиях революции. Паранойяльный человек
тоже обретает опыт и глубину.
